Джули Гаррат

Согласие на брак

ГЛАВА 1

Письмо из Англии пришло в Бостон спустя ровно сутки после того, как директор школы «Пейсли» предложил Эми место, о котором она мечтала.

– О нет!

– Что случилось, милая? – участливо осведомилась Кейт Уэлдон, американка с золотисто-каштановыми волосами, двенадцать лет назад заменившая Эми мать.

Эми бросила лист бледно-голубой почтовой бумаги на кухонную стойку.

– Прочти это, Кейт, – задыхаясь от волнения, сказала она. – Надо же было… именно сейчас…

– Ага, Лиззи Эберкромби, экономка Джифа, моего дорогого деверя. – Кейт сделала кислую мину. Пробежав глазами письмо, она шумно вздохнула. – Да уж, что и говорить, все это совершенно не ко времени. Что же ты теперь будешь делать, детка?

– Лиззи пишет, что дядюшка Джиф на сей раз действительно очень плох.

Кейт махнула рукой:

– Обычный бронхит, ничего страшного. Марти говорит, что у его брата зимой это обычная история. Думаю, все дело в климате. У них в Дербишире вечно такая промозглая сырость.

– Все равно, видно, дядюшке Джифу в самом деле худо. Иначе Лиззи не стала бы мне сообщать.

– И просить тебя, чтобы ты тащилась за тридевять земель навестить эту старую надутую бестию в его замке.

– Мне и самой хотелось бы надеяться, что все обойдется. К тому же, Кейт, дядюшка вовсе не такой плохой. Никакой он не надутый, просто временами немного вспыльчивый.

– Вспыльчивый – это мягко сказано. – Кейт сдавленно рассмеялась. – Вот что я тебе скажу, крошка. Тридцать лет назад, когда Джиф узнал, что его братец решил связать свою жизнь со мной, он пришел в ярость. Сказать, что он «вспылил», – значит ничего не сказать. Ты не знаешь, какое письмо он тогда написал Марти. Он рвал и метал, грозил разорить, лишить наследства – если только тот посмеет оставить Англию, оставить семейное гнездо. Старый сквалыга. Видела бы ты это письмо, у тебя бы волосы встали дыбом… Впрочем, тебе это ни к чему – твои золотистые локоны и без того чудесны. Словом, ты понимаешь, что я хочу сказать.

– Неужели он был так несправедлив к тебе? Ведь в конце концов, когда умерли мои родители, он отправил меня именно к вам: к тебе и Марти.

– Подозреваю, что он сделал это только потому, что не хотел взваливать на свои плечи заботы по воспитанию ребенка, к тому же девочки.

Эми усмехнулась, подумав о том, что, несмотря на разделявшие их тридцать лет, они с Кейт больше похожи на сестер, чем на мать и дочь. Кейт было пятьдесят четыре года, но она упрямо стояла на том, что ей сорок девять. Ей было сорок девять последние пять лет, она отказывалась становиться пятидесятилетней.

– Ну, так что? – Кейт потянулась за сигаретами. – Сказала бы что-нибудь. Огрызнись на меня за то, что я поливаю грязью твоего любимого дядюшку.

– Стоит ли так нервничать, Кейт? – заметила Эми, зная, что Кейт в минуты волнения не может обойтись без сигареты.

Кейт закурила и, откинув голову, отчего копна роскошных волос рассыпалась по плечам, выпустила изо рта струйку дыма.

– А кто сказал, что я нервничаю? – небрежным тоном проронила она, задумчиво наблюдая за тем, как вздымаются к потолку сизые кольца. – То, что я люблю по утрам выкурить сигарету, еще не значит, что я нервничаю.

– Не следовало бы тебе. Марти убьет тебя, если узнает, что ты куришь, хотя торжественно обещала ему бросить.

– Детка, посмотри на меня. Разве я похожа на человека, который дает торжественные обещания? Нет, конечно. И Марти это прекрасно знает. Или, по крайней мере, ему следовало бы это знать – мы женаты не первый год. Так или иначе, Марти дома нет. Потом надо будет побрызгать дезодорантом. Вот и все. Никакого запаха дыма. А если я брошу курить, то буду есть много сладкого и непременно растолстею. А Марти – он не переживает по поводу того, чего не видит собственными глазами.

Эми рассмеялась.

– Ты сейчас похожа на экономку дяди Джифа. Помню, когда я несколько месяцев, перед тем как переехать к вам, жила в Уайдейле, Лиззи говорила в точности, как ты теперь.

– Ты хочешь сказать, несколько месяцев перед тем, как Джиф Уэлдон избавился от тебя? – язвительно спросила Кейт. – Перед тем как он отправил тебя к нам в Штаты?

– Ты так об этом говоришь, словно дядя Джиф продал меня в рабство.

– Но ведь он понятия не имел, что я за человек, верно? Он меня в глаза не видел. До сих пор! Ни разу не пригласил в гости в свой мрачный, холодный замок. Где это? Дербиширское нагорье, кажется.

– По-моему, это место называется Дербишир Пик Дистрикт, – заметила Эми, с трудом сдерживаясь от смеха. – Нагорье – это в Шотландии.

– Детка, ведь речь идет об Англии, верно? А Англия – это всего лишь маленькая закорючка на карте мира. Так что нагорье или пик, какая разница?

Эми залпом выпила свой сок и вся подалась вперед, облокотив руки на стойку.

– Кейт, так ты ни разу и не встречалась с дядей Джифом?

– Ни разу. Мы познакомились с Марти, когда он приезжал в Штаты в рамках какой-то там программы обмена между больницами… что-то вроде этого. Это было еще в шестидесятые годы. Он говорил, что его брат пришел в ярость, узнав, что тот собирается жениться на какой-то рыжей девке из пресловутых «СэШэА» и поселиться с ней в Бостоне.

– Однако дядя Джиф, кажется, никогда не прекращал переписываться с Марти?

– При этом никогда не упоминая моего имени. – Кейт презрительно фыркнула. – Поверь мне, детка, Джиффорд Уэлдон премерзкий старикашка. Ты знаешь, я не люблю говорить о людях гадости, но этот тип вызывает у меня отвращение. Может, оно и к лучшему, что я незнакома с ним лично. Встреться я с ним с глазу на глаз, боюсь, не удержалась бы и отвесила ему оплеуху за то, как он поступил с Марти.

– Трудно поверить, что он ненавидит вас обоих. В конце концов, он же согласился на то, чтобы вы с Марти удочерили меня.

– Радость моя, мы же тебе уже говорили, что Джиф понятия не имел, как воспитывать ребенка. Скорее всего он боялся, что в его замке с твоим появлением воцарится беспорядок.

– Вряд ли Уайдейл-холл можно назвать замком. Конечно, он довольно просторный, да и сделан из камня. Помню, когда я жила у дяди, его дом казался мне местом холодным, там вечно гуляли сквозняки.

Однако там не было никакой особой роскоши. Это совсем не то, что королевские замки – Виндзор или Балморал.

– Но ты жила там всего несколько месяцев. Ровно столько, сколько Джифу потребовалось, чтобы разобраться и отправить тебя, как почтовую посылку, к нам.

– Думаю, дяде Джифу пришлось бы со мной непросто. Ведь он был практикующим хирургом и большую часть времени проводил в Лондоне. – Эми чувствовала себя обязанной заступиться за своего опекуна, хотя в последние годы она не раз задавалась вопросом, почему Джиф Уэлдон отказался от нее, – ведь родители перед смертью вверили ее именно его заботам. И она, Эми, сколько себя помнила, всегда называла его дядей, хоть он и не приходился ей кровным родственником.

Джиф Уэлдон и ее отец были не только коллегами, но и друзьями. И ей казалось совершенно естественным, что именно дядя Джиф и его жена Барбара стали ее крестными. Эми не помнила жену Джифа. Она лишь знала, что ее крестной матерью была Барбара Уэлдон, потому что имя последней стояло в церковной метрике. Как-то, когда Эми было лет пять или шесть, она спросила у матери, что случилось с женой дяди Джифа, но та ответила уклончиво, что-то насчет того, что тете Барбаре пришлось вернуться в Шотландию, откуда она была родом.

– Но почему, мамочка? – не отставала Эми.

– Дорогая, это не наше дело. Это касается только дяди Джифа и тети Барбары. Не следует задавать слишком много вопросов.

Тогда этот вопрос не слишком занимал Эми, ей просто было любопытно. Она никогда не знала Барбару Уэлдон, а потому вскорости забыла об этом случае. Лишь годы спустя, уже оставшись сиротой, она вдруг однажды вспомнила о своей крестной матери. Произошло это в поместье Уайдейл-холл, когда она, стоя перед огромным, выложенным мрамором камином, разглядывала висевший на стене старый портрет.